Авторская колонка: яхонтовая интерактивность

► Игры – современное искусство нового поколения. Яхонты и жемчуг – россыпь бриллиантов интерактивности. Пафосно? Да, безусловно.

После изобретения кинематографа скептики пророчили смерть театру – дескать, зачем он нужен, раз есть кино. Потом история повторилась, но с музыкальным рынком. Когда был изобретен Napster, по миру прошлась эпоха халявы. Файлы с расширением ".mp3", кажется, не качал только ленивый – умельцы даже умудрялись воровать у правообладателей заготовки видеоклипов: еще без монтажа, с карандашными зарисовками того, что впоследствии стало спецэффектами. Это не случай – это тенденция. Если в мире появляется что-то способное заменить старую технологию, то ей тут же пророчат смерть – проверено.

Впрочем, грань, отделяющая новое от старого, все-таки есть. В случае с рынком печатной продукции – это ощущения. Даже не физические, а эстетические – приобретая журнал или книгу, сдирая целлофан с обертки, Вы ощущаете запах свежей типографской краски. Перелистываете странички, разглядываете развороты, жадно "вгрызаетесь" в колонки аккуратно набранного текста. Чистой воды эстетика – не передаваемая ни одним устройством: ни продукцией Apple, ни новомодной "читалкой". Покупая билет в кино и заходя в зал с лакомством в руках, Вы также понимаете, что ощущения от просмотра новой ленты уникальны. Люди падки на разного рода приятности. На VIP-залы в современных кинотеатрах с хорошей обслугой и качественным звуком, на красивые журнальные развороты – и пока последний Петя не превратился в робота, для которого важна лишь практичность, эстетические ценности и установки не изменятся. Не дрогнут.

А теперь главное: недавно видеоигры признали видом современного искусства. Пока, правда, лишь в США, но тенденция налицо. Пройдет еще какое-то время, и скептики вновь заноют о том, что эпохе кино и печатной продукции пришел конец: расскажут, что началась новая эра, и в ней нет места пережиткам старого. Закиньте томик Гоголя или Диккенса на антресоль – у нас есть Дэвид Кейдж. Он и покажет драму. Но мы-то уже знаем, чем это заканчивается.