Комедия обстоятельств

В угоду предыдущей заметке о комедиях решил разместить небольшую сатирическую зарисовку, принадлежащую перу Михаила Булгакова.

Конечно, сейчас этот юмор выглядит, возможно, слега устаревшим, но идеально выписанная фабула и структура сюжета (обстоятельство, породившее "хаос") вместе с персонажами, которые "по всем канонам", решает.

Можно, в принципе, еще и "Морфий" выложить, но этот рассказ немного из других дебрей и для восприятия современного читателя, требующего "движуху и чтоб фаерболы летели", малость «сложен».  

"В день работницы, каковой празднуем каждогодно марта восьмого дня, растворилась дверь избы читальни, что в деревне Лака Тыжма, находящейся под благосклонным шефством Казанской дороги, и впустила в избу читальню местного санитарного фельдшера (назовем его хотя бы Иван Иванович).

Если бы не то обстоятельство, что в день 8 Марта никакой сознательный гражданин не может появиться пьяным, да еще и на доклад, да еще в избу читальню, если бы не обстоятельство, что фельдшер Иван Иванович, как хорошо известно, в рот не берет спиртного, можно было бы побиться об заклад, что фельдшер целиком и полностью пьян.
Глаза его походили на две сургучные пробки с сороковок русской горькой, и температура у фельдшера была не свыше 30 градусов. И до того ударило в избе спиртом, что председатель собрания курение прекратил и предоставил слово Ивану Ивановичу в таких выражениях:

– Слово для доклада по поводу Международного дня работницы предоставляется Ивану Ивановичу.

Иван Иванович, исполненный алкогольного достоинства, за третьим разом взял приступом эстраду и доложил такое:
– Прежде чем говорить о Международном дне, скажем несколько слов о венерических болезнях!

Вступление это имело полный успех: наступило могильное молчание, и в нем лопнула электрическая лампа.
– Да с... Дорогие мои международные работницы, – продолжал фельдшер, тяжело отдуваясь, – вот я вижу ваши личики передо мной в количестве восьмидесяти штук...
– Сорока, – удивленно сказал председатель, глянув в контрольный лист.
– Сорока? Тем хуже... То есть лучше, – продолжал оратор, – жаль мне вас, дорогие мои девушки и дамы... пардон, – женщины! Ибо чем меньше населения в данной области, как показывает статистика, тем менее заболеваний венерическими болезнями, и наоборот. И в частности, сифилисом... Этим ужасающим бичом для пролетариата, не щадящим никого... Знаете ли вы, что такое сифилис?
– Иван Иванович! – воскликнул председатель.
– Помолчи минутку. Не перебивай меня. Сифилис, – затяжным образом икая, говорил оратор, – штука, которую схватить чрезвычайно легко! Вы тут сидите и думаете, что, может быть, вы застрахованы? (Тут фельдшер зловеще засмеялся...) Хм! Шиш с маслом. Вот тут какая нибудь девушка ходит в красной повязке, радуется, восьмые там марты всякие и тому подобное, а потом женится и, глядишь, станет умываться в один прекрасный день... сморкнется – и хлоп! Нос в умывальнике, а вместо носа, простите за выражение, дыра!
Гул прошел по всем рядам, и одна из работниц, совершенно белая, вышла за дверь.
– Иван Иванович! – воскликнул председатель.
– Виноват. Мне поручено, я и говорю. Вы думаете, что, может, невинность вас спасет? Го го го!.. Да и много ли среди вас неви...
– Иван Иванович!! – воскликнул председатель.
Еще две работницы ушли, оглянувшись в ужасе на эстраду.
– Придете вы, например, сюда. Ну, скажем, бак с кипяченой водой... То да се... Жарко, понятное дело, – расстегивая раскисший воротничок, продолжал оратор, – сейчас, понятное дело, к кружке... Над вами: «Не пейте сырой воды» и тому подобные плакаты Коминтерна, а пред вами сифилитик пил со своей губой... Ну, скажем, наш же председатель...
Председатель без слов завыл. Двадцать работниц с отвращением вытерли губы платками, а кто их не имел – подолами.
– Что ты воешь? – спросил фельдшер у председателя.
– Я никаким сифилисом не болел!!! – закричал председатель и стал совершенно такой, как клюква.
– Чудак... Я к примеру говорю... Ну, скажем, она, – и фельдшер ткнул трясущимся пальцем куда то в первый ряд, который весь и опустел, шурша юбками.
– Когда женщина 8 Марта... Достигает половой, извиняюсь, зрелости, – пел с кафедры оратор, которого все больше развозило в духоте, – что она себе думает?
– Похабник! – сказал тонкий голос в задних рядах.
– Единственно, о чем она мечтает в лунные ночи, – это устремиться к своему половому партнеру, – доложил фельдшер, совершенно разъезжаясь по швам.
Тут в избе читальне начался стон и скрежет зубовный. Скамьи загремели и опустели. Вышли поголовно все работницы, многие – с рыданием.
Остались двое: председатель и фельдшер.
– Половой же ее партнер, – бормотал фельдшер, качаясь и глядя на председателя, – дорогая моя работница, предается любви и другим порокам...
– Я не работница! – воскликнул председатель.
– Извиняюсь, вы мужчина? – спросил фельдшер, тараща глаза сквозь пелену.
– Мужчина! – оскорбленно выкрикнул председатель.
– Не похоже, – икнул фельдшер.
– Знаете, Иван Иванович, вы пьяный, как хам, – дрожа от негодования, воскликнул председатель, – вы мне, извините, праздник сорвали! Я на вас буду жаловаться в центр и даже выше!
– Ну, жалуйся, – сказал фельдшер, сел в кресло и заснул.